olgita со своим рассказом о Пастернаке (был такой поэт -- "сам себя сравнивший с конским глазом", хотя было бы вернее какое-нибудь более развернутое сравнение с жеребцом), который возлег на вечное упокоение меж двух своих жен. аналогичная история была и с митрополитом Антонием, который, вообще-то, страсть как не любил женщин.в Сербии, в эмиграции, княжна Святополк-Мирская пострила на свои деньги часовню Иверскй иконы Божией Матери (я так и не мог добиться от А.Г., кем эта княжна приходилась князю-коммунисту Святополк-Мирскому -- литературному критику, вернувшемуся в 1926 г. в СССР и получившему по заслугам). и вот, когда часовня была построена, приходит эта самая княжна к м.А. и спрашивает у него разрешения быть похороненной в этой часовне. а этим вопросом она повергла м.А. в немалое смущение: оказывается, он сам уже облюбовал эту часовню для собственного погребения. поэтому митрополит сказал, что подумает, и попросил княжну зайти завтра.
назавтра она приходит и тут же получает разрешение. -- с таким комментарием митрополита, выдержанным в характерной для его приватных бесед стилистике: Знаете, я подумал, что после смерти монаху не стыдно и с бабой лечь.
возращаемся к Пастернаку, а точнее (ведь что интересного может быть в отдельно взятом Пастернаке?..) к проблеме людей, которые живут "яко кони женонеистовии".
если читать стихи Пастернака, даже поздние 1950-х гг., то можно подумать, что всё очень романтично. если читать то же, но при взгляде со стороны (особенно, скажем, на взгляд Ахматовой -- это описано у о. Михаила Ардова в "Легендарной Ордынке"), -- то получится, как говаривала Ахматова именно по этому поводу, -- "все-таки умеют великие русские поэты выбирать себе подруг жизни"... а если читать это в еще более широком контексте? куда войдут и всякие виляния разными частями тела перед товарищем Сталиным, и отказ от Нобелевской премии (хотя ее принятие абсолютно ничем не угрожало, -- да и что может угрожать нормальному человеку, когда ему за 60, и основная часть жизни все равно позади?) и еще многое тому подобное?
можем ли мы представить в роли Пастернака -- т.е. мужа "Зины", советского поэта, певца лейтенанта Шмидта, отказника от Нобелевской премии и страдальца по поводу травли в советских газетах -- хотя бы Николая Степановича Гумилева? да никогда! а в чем же разница, если Н.С. был, как известно, еще хуже, чем Пастернак по этой самой "женонеистовой" части?
а разница в том, что у Н.С. это была слабость, которую он не умел блокировать на фоне своих не очень удачных поисков чего-то высшего (он сам об этом очень точно написал в одной из своих "Канцон"), а у П. -- "это" и было высшим. про обоих, Н.С. и П., говорили, что у них лошадиное лицо, и это было правдой, но только у одного из них было лошадиным еще и "лицо души".
вот почему не вызывает у меня сочувствия Юрий Живаго: никакая у него не "судьба" -- а один только животный детерминизм, которому бывают подчинены все эти "кони женонеистовии" с человеческим лицом.
