идеологическое обоснование иллюзии преемственности курса после переворота 1986 г., или Православный Голливуд
новая партия власти должна была выступить под знаменами консерватизма -- но только не жесткого и догматического, а мягкого, душевного, любовного и какого-угодно-еще, а главное -- послушного. это такой аскетизм, когда христианским послушанием называеться слушаться начальства, что бы это начальство ни выдумывало, -- а не слушаться каких-то там "принципов", изложенных в книгах, содержание которых никак не может быть вовремя переправлено начальством.
у такого консерватизма выработался -- особенно тут потрудились новые идеологи, вроде прот. Александра Лебедева, -- даже свой догмат о папской непогрешимости архиереев, усвоенный, правда, не лично первоиерарху, а собору. во время всяких электронных дискуссий с американскими членами РПЦЗ я долго не мог поверить, насколько серьезно и насколько многие готовы считать решение собора архиереев непогрешимым голосом Церкви.
тут опять не мог не востребоваться Джорданвиль -- стоявший до тех пор на запАсных путях, куда он был задвинут Бостоном. а Бостонский монастырь, пусть даже при этом и всю связанную с ним группу приходов (тогда в количестве 28, что для РПЦЗ в Америке и Канаде совсем не мало), -- нужно было любой ценой выгнать из РПЦЗ, т.к. такого идеологического конкурента можно было только уничтожить физически.
для изгнания Бостонского монастыря воспользовались некоторыми обвинениями, которые касались только о. Пантелеимона и еще совсем немногих, но расследование этих обвинений повели так, чтобы обнаружить максимальную враждебность и к самому монастырю, и ко всем ориентировавшимся на этот монастырь (и даже не ориентировавшимся, но просто солидарным с церковной позицией) приходам. собственно, в этом и была цель расследования: не помочь установить мир во внутренней жизни монастыря, а вытолкнуть из РПЦЗ организованную оппозицию. это и было достигнуто уже в 1986 г.
(сразу скажу: что для большого монастыря наличие очагов гомосексуализма -- явление прискорбное, но достаточно обыкновенное; в Джорданвиле -- далеко не столь большом монастыре -- об этом хорошо знают по собственному опыту, да и в малюсенькой Платине о. Серафима Роуза происходило нечто не столь уж идиллическое, если верить свидетельствам о. Алексия Янга... хороший монастырь отличается от плохого не самим (не)возникновением таких очагов, а тем, как с ними борятся: например, у св. Феодора Студита эта борьба была поставлена образцово, хотя такие очаги все равно возникали. поэтому обвинения такого рода должны расследоваться тщательно, но с осторожностью, чтобы не повредить устоев самого монастыря. но после смерти митрополита Филарета это расследование было поручено престарелому архиеп. Антонию Лос-Анжелосскому -- идеальной фигуре, чтобы наломать дров, а потом всё свалить на партию консерваторов и сделать результаты его расследования, хотя бы так и не законченного, убедительными для многих консерваторов в РПЦЗ, признававших авторитет этого архиерея).
через несколько месяцев, в 1987 г., усилиями Антония Женевского из РПЦЗ была выпихнута Французская миссия, причем, там обошлось и вообще без всяких обвинений морального характера. когда служивший тогда в Париже диакон Симеон Донсков сказал Антонию Женевскому что-то вроде того, что ему очень жаль миссию о. Амвросия, вл. Антоний сказал ему буквально "Не надо о них жалеть..." (один раз в России я имел возможность порасспросить вл. Михаила о тех событиях, которые мне были очень хорошо известны, но тогда только с французской стороны; будущий вл. Михаил исполнял в 1987 г. роль курьера между вл. Антонием и нашими французами).
зато звезда Джорданвиля архиепископа Лавра стремительно восходила...
под патронажем вл. Лавра стал создаваться новый образ Джорданвиля -- как маяка на "царском пути" в Царствие Небесное, "золотой середины" между либерализмом и бостонским зилотством.
профессионализм вл. Лавра (в отличие от дуболомства некоторых других архиереев) вообще проявлялся в этой характерной и тактически совершенно беспроигрышной манере: выигрывать у зилотской партии посредством компромиссов. впоследствии самым ярким из длинного ряда примеров стало решение собора РПЦЗ 1994 г. о тождестве екклисиологии РПЦЗ с екклисиологией митрополита Киприана Филийского. действительное значение этого маневра состояло вовсе не в стабилизации РПЦЗ на позиции киприанитов (т.к. для тогдашнего руководства РПЦЗ даже киприанизм был слишком строгой позицией: ведь киприанизм предполагает все же запрет сослужений с экуменическими юрисдикциями, а РПЦЗшные архиереи всегда были рады (со)служить, когда только их самих допускали допускали на порог "мирового православия"), а заставить основную массу своих консерваторов привыкнуть к мысли о наличии благодати таинств у экуменистов. следующим шагом были уже декларации 2000 и 2001 г., которые бедные киприаниты уже и не знали, как комментировать (мы много раз спрашивали у них официального комментария, но они и до сих пор молчат: не хотят раньше времени идти на конфронтацию ни с одним из осколков Зарубежной церкви).
тут оказалось очень кстати, что о. Серафим Роуз умер заблаговременно (1982). всем была памятна его известная конфронтация с Бостоном по вопросам чисто аскетическим, касающимся монашеской жизни, а также и его, в целом, более мягкое отношение к экуменистам, упреки бостонцам в "суперкорректности" -- "сверхправильности". это можно было раздуть и, заодно, привить на доброе древо традиции Джорданвиля -- благо, о. Серафим любил и владыку Аверкия и даже написал о нем после его смерти неумеренно восторженную статью; при этом можно было призабыть о тотальном недоверии о. Серафима к джорданвильскому монашеству -- что и заставило его самого начинать дело новое и трудное в дикой Платине, и, насколько я знаю, никогда и никому из своих духовных чад не рекомендовать поступление в Джорданвиль (в последнем пункте, если я неправ, пусть меня поправят; буду благодарен).
но, самое главное, -- Джорданвиль стал делать культ вл. Аверкия, делая из него образец истинного исповедника Православия. я тоже не хочу сказать, будто вл. Аверкий не был исповедником Православия: на мой взгляд, был -- он очень много шел против течения и именно ради Православия. но я только хочу сказать, что именно образец из него делать как раз и не надо.
Архиепископ Аверкий: как миф в идеологии
вл. Аверкий по внешним параметрам подходил для культа очень здорово: он имел при жизни репутацию несколько юродивого и стоял особняком от прочих архиереев, его проповеди и передовицы в "Православной Руси" обладали огромным драйвом и, в то же время, не имели никакого слишком (для начальства) четкого концептуального каркаса. культ формировался такой, чтобы человек хотел, в подражание вл. Аверкию, "гореть" и, скажем, "пламенеть", -- но чтобы во всех серьезных делах не умничал, а слушался начальства. то, что надо.
насколько хорошо церковная среда воспринимает идею всяких массовых культов, при условии правильной раскрутки, мы можем убеждаться по недавним -- назовем их даже не лабораторными уже, а опытно-промышленными -- испытаниям нового предмета для культа под кодовым названием (напишу его в кавычках, чтобы показать, что не считаю этот лэйбл принадлежностью конкретного живого человека, который ни в чем не виноват) "Левушка". он едва не стал оракулом, к которому могли бы стекаться виртуальные паломники изо всей всемирной паутины... думаю, впрочем, что митрополит Лавр этого культа не допустит, т.к. он трезвый человек и на самом деле любит (реального) Левушку.
но вернемся к вл. Аверкию. сейчас я уже забываю эту внутреннюю обстановку в РПЦЗ, из которой я вышел окончательно в 1999 г., но кое-что до сих пор вспоминаю довольно ярко. это, в частности, то, как пришлось столкнуться с культом вл. Аверкия в пору его наибольшего цветения в 90-е гг.
тогда, в середине 90-х, нужно было искать идеологию, объединяющую православно-мыслящих христиан, перед которыми стояла проблема разрыва со своей иерархией. это была общая проблема и в МП, и в РПЦЗ. нельзя даже сказать, чтобы в РПЦЗ она стояла с меньшей степенью остроты. с одной стороны, степень остроты была меньше в РПЦЗ, т.к. там еще не было всеконечного отпадения архиереев в унию с "мировым православием". с другой стороны, это отпадение все равно нельзя было не предвидеть уже на ближайшие годы, и, самое главное, вследствие уже одной только тенденции к такому отпадению нельзя было не предвидеть, что начнутся большие трудности с развитием приходов РПЦЗ в России.
конечно, если в России делать приход РПЦЗ у себя в квартире или в собственном деревенском доме, то довольно безразлично, какой у тебя синод. всё равно ты сам -- по крайней мере, как правило, ты сам -- распоряжаешься своей личной собственностью. но совсем иное дело, когда у тебя на руках, скажем, храм (это был случай нашего прихода в 1997 г.). удерживать в современной России неМПшные храмы можно только при немалой конфронтации, на которую ты можешь идти только тогда, когда ты уверен, что твой синод не отодвинется от тебя в сторону. такая уверенность возможна только в одном случае: если самому твоему синоду отступать некуда, т.е., начиная сдавать тебя, он подставляется сам. это, кстати, главная причина, почему российскими церковными организациями, конфронтирующими с МП, не могут управлять никакие заграничные синоды. (характерно, что и у греческих старостильных синодов, имеющих приходы в России, настоящих храмов все-таки нет). мы -- все те, кто не имеет ничего общего с МП, но при этом не исчезает с поверхности общественной жизни, -- находясь в России, всё время рискуем, и поэтому мы никогда не будем доверять такому начальству, которое не рискует само. на церковной войне все штабные генералы -- боевые, или это не генералы вообще, а пугала в военной форме.
по этой причине мы вынуждены были отказаться от идеи перейти в какой-либо греческий старостильный синод (хотя это тогда, в 1997 г., обсуждалось). о Суздале мы тогда, увы, ничего толком не знали -- виной тому не невозможность узнать, а отсутствие суздальских приходов в тогдашнем Петербурге и мое крайнее недоверие ко всему, что было исторически связано с РПЦЗ. в результате, пришлось идти в саму РПЦЗ, точно зная, что там -- выражусь ультра-современным языком -- "кидалово". соответствующие свойства тамошнего Синода проявились очень быстро, когда мы пытались получить из Нью-Йорка элементарные документы, необходимые для регистрации. по длительным и обычно бесплодным сидениям у молчащей телефонной трубки в ожидании, когда там, в Нью-Йорке, кого-то о чем-то спросят было особенно наглядно, насколько сытый голодного не разумеет, и что неправильная эта жизнь, когда советскому человеку приходится так часто звонить в Нью-Йорк отнюдь не за нью-йоркские деньги...
но "кидалово" -- это еще не повод не переходить в РПЦЗ именно тогда, когда почти вся ее российская организация начала 90-х уже развалилась, а остатки разваливались. мы были уверены, что наши проблемы -- не только наши, и что те силы в российской РПЦЗ, которые оказываются в сходном положении, имеют еще время как-то организоваться и разойтись с Синодом тогда, когда они сами этого захотят, а не тогда, когда этого захочет Синод. принадлежность к РПЦЗ давала тогда, в 1990-е гг., целый ряд серьезный преимуществ, которые совершенно не следовало расточительно бросать экуменизированному Синоду. в конце концов, следовало согласиться -- именно в культурно-историческом, а не в екклисиологическо-каноническом смысле -- с тем, что РПЦЗ принадлежит Русской церкви, а поэтому именно Российской церкви следовало отжать из ее остатков всё полезное, чтобы отбросить экуменистам только отходы.
чтобы правильно разойтись с Синодом, нужно было правильно наметить линию разреза и в области идеологии. и тут как раз первым серьезным препятствием оказался джорданвильский культ вл. Аверкия, успевший распространиться повсеместно по Зарубежной церкви и захвативший даже МП. (признаемся честно, что в молодые годы, еще до нашего появления в РПЦЗ, даже главред Вертограда подписывал какое-то воззвание в Синод РПЦЗ с предложением о канонизации вл. Аверкия :-)
этот культ совершенно не позволял уйти от бесконечной болтовни об "апостасии" и "экуменизме" к конкретным догматическим и каноническим выводам: ведь сам вл. Аверкий ничего такого не делал, и он в этом воспринимался как почти что святоотеческий образец правильного поведения. в поле напряжения этого культа все наши обличения любых неправд кого угодно, хоть даже архиереев РПЦЗ, превращались бы в накручивание педалей велосипеда при слетевшей цепи.
тут милостию Божией -- и именно в нужный момент, на довольно раннем этапе нашей деятельности, -- в наши руки попали ксерокопии двух документов, которые полностью, раз и навсегда перечеркнули в сознании целевой аудитории авторитет вл. Аверкия как борца с экуменизмом. разумеется, Вдъ их напечатал -- разумеется, в сопровождении разных похвал вл. Аверкию (но не за то, о чем говорилось в документах, а за то, за что хвалить его можно было с чистой совестью), так что наша публикация была подана как бы в тон обычных для того времени "агиографических" публикаций, что способствовало ее более легкому проглатыванию.
это были два письма митрополита Филарета -- а Вертоградъ (рукою
ts, Татьяны Сениной) написал о его святости как раз за 2 недели до открытия его нетленных мощей (так что Татьяна с тех пор, когда превозносится, называет себя Валаамовой ослицей) -- к вл. Аверкию, одно официальное и другое личное, с вежливым, но твердым разносом за то, что вл. Аверкий допустил монофизитам-коптам отслужить в одном из Джорданвильских храмов свою литургию. дело было в 1972 г., когда вл. Аверкий уже успел опубликовать большую часть своих обличений экуменизма. в 1990-е гг., после шума, поднятого (нами с о. Кураевым) вокруг попытки унии с монофизитами в Шамбези в 1993 г., этот случай уже не требовал никаких комментариев: было совершенно очевидно, что для вл. Аверкия существует разница между монофизитами и, например, католиками, которых он бы ни в жисть не допустил в Джорданвиль, и что, следовательно, его антиэкуменизм не имеет никакого отношения к святоотеческому.оказалось, что публикация Вертограда стала ударом значительно большей силы, чем мы рассчитывали. сокрушение идола вл. Аверкия воспринималось чуть ли не с криками боли -- но люди, как правило, не решались предъявлять нам претензии за публикацию. единственным серьезным исключением стал благочинный по СПб. архимандрит Алексий Макринов, который с тех пор запретил продавать Вертоградъ у себя в храме и при мне жаловался на нас архиерею. о. Алексий предпочитал мифы, но это вообще было его кредо по жизни, и он делал это вполне сознательно.
дальше, после сокрушения первого идола, но особенно после обретения настоящего святого в лице митрополита Филарета, дело пошло много легче.
появились настоящие ориентиры, а далекое от народа в России американское чудо "православного Голливуда" всё более сливалось для взгляда из далека с чудом "православного Диснейленда".
----------------------------------------
на этом я заканчиваю свою слегка сатириконовскую, но вполне серьезную историю РПЦЗ. то, что там осталось после 1998 г., -- это всё равно уже не история, а
а) современность,
б) не РПЦЗ, а ее обломки.
